Главная › Новости

РАНЬЕРИ УВОЛИЛИ ИЗ ЛЕСТЕРА! ВСЯ ПРАВДА ОБ УВОЛЬНЕНИИ КЛАУДИО РАНЬЕРИ ИЗ ЛЕСТЕРА!

Опубликовано: 18.04.2017

Разведопрос: Егор Яковлев о Ленине

Лондон

В Лондон вели две дороги. Переехав клоптонский мост, можно было свернуть вправо, в сторону Оксфорда, а можно было ехать всегда прямо — через Банбери и Грендон (тут, молвят, он отыскал макет собственного судебного пристава Кизила*). Обе дороги соединятся недалеко от Вестминстера — квартала правительственных учреждений и городских домов знати. Если наш приезжий направит собственный путь в Сити, то он пройдет меж старенькым Вестминстерским дворцом и Аббатством, минует двое ворот, соединявших Уайтхоллский дворец, главную царскую резиденцию, с пристройкой на другой стороне улицы. Черинг-Кросс — тут, держась направления на восток, путешественник свернет на Стрэнд и слева, на практически нагой пустоши, оставит Ковент-Гарден, а справа ряд впечатляющих коттеджей, протянувшихся повдоль берега реки: Йорк-хаус, Дарем-хаус, Сомерсет-хаус, Лестер-хаус, — и он наверное вспомнит Кенилворт. Вот Судебные Инны**, где правоведы совершенствовались в собственной профессии, а джентри обучались управлять своими имениями; вот и Ладгейт — тут путешественник заходит в Сити.

Вестминстерский округ поражал великолепием и обширностью, но нечто в этом роде путник уже лицезрел — в Оксфорде. Что касается Сити, то ничего подобного он не лицезрел: это был город с популяцией 150 000 человек, в главном обитавшим в городских стенках, хотя к северу быстро разрастались пригороды. Кирпичные и древесные островерхие дома негоциантов и лавочников путешественнику не в диковинку, но поражают масштабы Сити: тут поместится хорошая сотка Стратфордов — во всяком случае, столько народу тут обитает. Основная улица вела на Ладгейт-Хилл, где возвышался разваливающийся от старости средневековый собор святого Павла; пару лет вспять свалился его шпиль; не так давно тут похоронили сэра Филипа Сидни. Пройдя Чипсайд и Корнхилл, попадаешь на улицу Милосердия, она пересекает Сити с юга на север; тут огромные постоялые дворы, вроде «Бычьей головы», в их временами еще играют пьесы. Если путешественник свернет на север, то скоро дойдет до Бишопсгейт, откуда рукою подать до «Куртины» и «Театра» в пригороде; а если свернет к югу, то упрется в реку и Английский мост. Это был единственный мост через Темзу; он многоарочный, на нем, как повдоль улицы, выстроены дома. Ниже по течению — Тауэр и английский порт (под мостом проходили только маленькие суда). На южном конце моста укреплены шесты с головами казненных изменников: совершенно не так давно был раскрыт католический комплот.

Лондон переживал один из самых драматических моментов собственной истории. Заговорщики ставили целью уничтожить Елизавету, высвободить шотландскую царицу Марию и при помощи Испании высадить ее на британский трон. Елизавета без особенной охоты признала, что жива кузина представляет опасность, и в феврале Марию казнили. Война могла разразиться в всякую минутку, так как дерзкий набег Дрейка на Кадис не обескуражил Филипа II Испанского: повелитель снаряжал Армаду для посадки в Великобритании в дальнейшем году (а то к тому же в этом). Лондон инициативно готовился отразить вторжение***.

Как выяснится, 1587 год станет заметнейшей вехой и в истории театра. Если Шекспир продолжит путь и по мосту перейдет в Саутуорк, то за церковью Марии Заречной он попадет в Бэнксайд — квартал притонов и тюрем, а там глаза (и нюх) подведут его к загону для травли медведей, в 2-ух шагах от которого завершалось строительство того же круглого строения — театра «Роза». Затеял это дело предприимчивый и не очень разборчивый в средствах ростовщик Филип Хенсло, учуявший выгодную будущность театра. Основания для этого были. Уже имелось достаточное число не плохих актерских трупп, быстро росло их мастерство, и не так давно сама царица взяла под свое покровительство труппу из 12-ти более именитых актеров. Но важнее всего то, что на арену выступили институтские юные люди, которые писали пьесы — истинные пьесы, а не какие-то грубые фарсы. Значительное число радостных роскошных комедий написал для детской труппы в Блэкфраейрс Джон Лили из Оксфорда. Личный театрик этой труппы не так давно, к большой радости «Розы», закрыли, но Лили был в милости у царицы и продолжал писать для молодых хористов св. Павла, игравших и в собственной певчей школе поблизости собора, и при дворе. Очередной оксфордец, рангом пониже, — Джордж Пиль; блестящий и некомпитентный Роберт Грин — этот из Кембриджа. Не исключено, что Хенсло свел знакомство с оксфордским однокласником Пиля Томасом Лоджем и с младшим другом Грина Кристофером Марло, как раз привезшим из Кембриджа рукопись пьесы. Через несколько месяцев «Роза» раскроется, и тогда, может быть, Шекспир увидит в роли Тамерлана ведущего актера труппы лорда-адмирала Эдварда Аллена****. Если это так, то он переживет откровение и сделает окончательный выбор в собственной жизни. Ибо тот денек, когда Аллен декламировал строчки Марло, был воистину поворотным: родилась новенькая британская драма.

Какие бы предпосылки ни привели Шекспира в Лондон, в столице он понял, что настоящее его призвание — писать для театра и поэзия, к которой его тянуло, может стать его профессией. Но пьесы еще предстояло написать, а пока встал вопрос о кусочке хлеба. Самое правильное было вступить в актерскую труппу, где можно изнутри освоить ремесло драматурга и сделать позже сбыт собственной продукции.

В труппе обычно было человек восемь, каждый вносил свою долю в общее имущество (цена пьес и костюмов), доходы делились соответственно сумме взноса, отчего актеры назывались «пайщиками» и даже более цветисто — «бизнесменами»*****. Имелось два-три ребенка, которых готовили на дамские роли (актрисы выйдут на театральные подмостки исключительно в будущем столетии), имелось также несколько нанятых новичков или безденежных опытных актеров******. Актером на жалованье и начал Шекспир — по-видимому, в труппе царицы, для которой уже писал Роберт Грин.

Как и следует ждать, в течение пары лет мы ничего не услышим о малоизвестном актере и набирающем силы драматурге; нужно мыслить, он перекраивал и переписывал поновой старенькые пьесы для собственной труппы и пробовал себя в уникальных планах, когда был свободен от игры, репетиций и выучивания огромного количества ролей, так как каждый денек шли различные пьесы и каждые две недели в репертуар врубалась новенькая. Весной игрались в каком-нибудь общественном театре (обычно, в «Театре»), летом гастролировали в провинции (в 1589 году, к примеру, добрались до Карлайла), на осенний сезон ворачивались в Лондон и зимовали на каком-нибудь постоялом дворе на улице Милосердия, репетируя пьесы для дворцовых представлений.

Работа в таковой труппе (а царские актеры были в ту пору всеобщими любимчиками) могла очень многому обучить. Неизменные разъезды, встречи с поэтами, поставлявшими пьесы, общение с вельможами и кавалерами из Судебных Иннов — завсегдатаями театра, иногда приглашавшими их дать представление в собственных трапезных. На рождество они игрались перед самой царицой. При Елизавете царские увеселения раскрывались 26 декабря и достигали собственного апогея в двенадцатую ночь, другими словами 6 января; за двенадцать рождественских дней играло 4—5 пьес, и перед величавым постом давались еще 2—3 новые. В 1587—1592 годах царская труппа игралась при дворе четырнадцать раз — другим актерским приятельствам такое и не снилось. Даже если в Лондон Шекспир приехал полным простаком, ему будет нужно малость времени, чтоб акклиматизироваться с духовной жизнью столицы и придворными характерами, и выводить позже это общество в пьесах ему не составит труда.

Меж тем наступила новенькая эра. Непобедимая Армада была разгромлена, владычество Испании в Новеньком Свете поколебалось. Лестер погиб, и его место около стареющей царицы занял его пасынок, юный красавчик граф Эссекс, затмивший прежнего победителя, сэра Уолтера Рэли. Как будто радуясь наступившим переменам, литература переживает неслыханный расцвет. Выходят в свет «Аркадия» и сонеты Сидни и 1-ые три песни «Царицы фей» Спенсера, в театре насаждают новейшую драматургию Марло и другие «институтские разумы» (в числе их сейчас и Том Нэш). С «Тамерланом», «Фаустом» и «Мальтийским евреем» будет удачно конкурировать в популярности «Испанская катастрофа» Томаса Кида, кишащая призраками драма кровавой мести*******. Комменты

*. так в переводе Т. Щепкиной-Куперник. Имя этого персонажа переводили также — Клюква.

**. всего Судебных Иннов, либо Судебных Компаний, в Лондоне четыре: Внутренний Темпл, Средний Темпл, Грейз-Инн и Линколнз-Инн. Это «Судебное подворье» составляло вроде бы 3-ий (после Оксфорда и Кембриджа) институт. ниверситет.

***. Драматическая обреченность мирных устремлений (Елизавета) перед лицом фанатического экспансионизма (Филип) с особенной остротой осознавалась в 1930-е гг., отмеченные пришествием фашизма. Посреди более увлекательных в те годы воззваний к шекспировской эре — пьеса Ф. Брукнера «Елизавета Британская» (1930).

****. Эдвард Аллен (1566—1626). — Кроме Тамерлана, играл главные роли в трагедиях К. Марло (1564—1593) «История доктора Фауста» (1588), «Мальтийский еврей» (1589). Некие ученые (Дж. Довер Уилсон, Дж. Б. Харрисон) считают, что в рекомендациях Гамлета актерам Шекспир высмеял манеру игры Аллена. М.М. Морозов, напротив, считает, что выпад царевича ориентирован против Ричарда Бербеджа: «Мы исходим из догадки, что Шекспир в «Гамлете» обрисовал ту актерскую труппу, к которой сам принадлежал» (Морозов М.М. Избранное, 1979, с. 46).

*****. В этом заглавии — дань времени с его рискованными предприятиями. Конкретно в конце века английская «Компания купцов-предпринимателей», сначало занимавшаяся вывозом сукон в Северную Европу, быстро расширяет номенклатуру и географию собственных операций.

******. Роли старух и старых дам игрались актеры-комики. В первый раз проф актриса вышла на английскую сцену в 1660 г.: Маргарет Хьюз (разум. 1719) исполнила роль Дездемоны.

*******. «Испанская катастрофа» (ок. 1589) Т. Кида (1558—1594) послужила прототипом «драмы мести